Туманность Ориона - Страница 6

К оглавлению

6

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Меркулов:

— У пилота не выдержали нервы.

Следователь:

— Хорошо, Ричард Эдуардович. Что было дальше?

Меркулов:

— Неизбежное. Мое звено из трех «МАГов» оказалось в зоне действия низкочастотных генераторов каперского корабля, и нас затянуло в гиперсферу вслед за ним.

Следователь:

— Это был так называемый Слепой Рывок?

Меркулов:

— Естественно. Пиратский корабль не закончил ориентацию по точкам — значит, его навигаторы не могли знать, где их вышвырнет гиперсфера. Это был самый настоящий Слепой Рывок, совершенный в надежде на чудо.

Следователь:

— Вы видели этот корабль впоследствии?

Меркулов:

— Да. Мое звено покинуло гиперсферу вслед за ним.

Следователь:

— То есть вы всплыли в одной и той же точке трехмерного космоса, ориентируясь при обратном переходе по гравитационному следу каперского носителя?

Меркулов:

— Да.

Следователь:

— Приборы вашего штурмовика определили точку выхода?

Меркулов:

— Приблизительно. После первого выхода ориентация оказалась невозможной — нас вышвырнуло в районе плотных газопылевых скоплений. Капер тут же ушел в новый прыжок, мы последовали за ним.

Следователь:

— Второй выход был более удачен?

Меркулов:

— Да. Бортовая киберсистема закончила предварительное опознание ориентиров, когда мой «МАГ» подвергся атаке со стороны каперского носителя. В результате я лишился систем локации и всей внешней видеозаписывающей аппаратуры.

Следователь:

— Вы прекратили преследование?

Меркулов:

— Нет. Приблизившись к вражескому кораблю, я совершил еще два прыжка, сознательно оставаясь в зоне действия его низкочастотных генераторов. На третьем я его потерял и был вынужден прекратить преследование. Выбросив стандартный аварийный буй, мой «МАГ» восемнадцать суток дрейфовал в точке выхода. Затем я был подобран.

Следователь:

— С вами было еще две машины. Они не вернулись. Вы понимаете, что несете ответственность за их экипажи?

Меркулов:

— Да.

«Ничего… Никакого намека на анализ видеоизображений…»

* * *

Закончив чтение протокола, Покровский встал, подошел к объемной карте, занимающей собой всю стену его рабочего кабинета, и несколько минут стоял, пристально вглядываясь в чернь пространства, в глубинах которого были прихотливо разбросаны узоры звезд.

Между ними пульсировали схематические алые точки — так на карте были отмечены станции Гиперсферной Частоты.

Обитаемые миры выглядели в данной схеме несколько иначе — они часто, слишком часто за последнее время меняли свой цвет, перекочевывая из одной категории условных обозначений в другую.

Десять лет назад бескровно распалась победившая Землю Конфедерация Солнц. Молодые планеты Окраины, отстоящие отсюда на многие десятки парсек, пытались скроить новую политическую реальность обитаемой Галактики, основанную на суверенитете планет. Человечество в который раз дробилось, отторгая какую бы то ни было централизованную власть, и на этом фоне все созданное Конфедерацией тускнело, становилось неким набором атрибутов — памятником уходящей эпохе

Единственное, чего не могли коснуться никакие потрясения внутренней и внешней политики планет, — были сотни станций Гиперсферной Частоты, продуманно рассредоточенные в пределах освоенного космоса. Они представляли собой не просто систему оперативной межзвездной связи — с некоторых пор станции ГЧ стали проводниками компьютерной сети Интерстар, без которой Человечество уже не могло бы существовать как единая Цивилизация.

Значение станций ГЧ и связанных с ними комплексов трудно переоценить. Это была единственная постоянно действующая, необрывная нить, протянутая между полутора сотнями обитаемых миров, нить, связующая различные культуры и типы мышления, а сеть Интерстар с ее принципом безграничной анонимной свободы еще более углубила эту связь, стала неким нивелиром человеческого сознания, средством взаимного проникновения антагонистических культур, источником информации о мирах, которые по тем или иным причинам считали друг друга чуждыми.

Станции ГЧ и существующую на их носителях сеть Интерстар можно было сравнить с широко открытым окном в обитаемую Галактику.

В любое время, с самого момента их возникновения, станции ГЧ являлись неприкосновенными конструкциями. Их персонал обычно составляли машины, а каждая из планет — неважно, была она богата или бедна, проповедовала космополитизм или же узость национальных взглядов — непременно заботилась о техническом состоянии своей станции Гиперсферной Частоты и связанных с ней гиперсферных маяков.

Любое, даже самое узколобое планетарное правительство понимало важность станций ГЧ. Никто не мог вообразить себе последствий, связанных с ее поломкой или разрушением.

Опыт Экспансии явственно свидетельствовал в пользу того, что изоляция, одиночество — это деградация и смерть.

...

…Год за годом, столетие за столетием мы расширяемся, растем, и темп нашего продвижения в Галактику не снижается… Мы, как горсть пыли, брошенная под порыв ветра Вечности. Нас слишком мало… Мы теряемся на Галактическом просторе, между нами световые годы расстояний, но пока тянутся тонкие нити от одной станции ГЧ к другой, пока трепещут подле них крохотные маяки, служащие ориентирами для кораблей в великом Ничто гиперсферы, мы, при всех своих различиях, расовой неприязни и культе планетных суверенитетов, были и остаемся Человечеством…

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

6